Мегатекст Асиновского называют «голосящими глыбами гранита», «сводом иероглифов», «дневником наблюдений за погодой», просветленным называнием и «перечислением предметов», «стремительным созерцанием», «диалогом души и тела», странным молитвословом и сборником псалмов, «верлибрами для пения», «новым Афанасием Фетом», «медитативным бормотанием» и т.п. Любая формулировка верна. Олег Асиновский живет каждодневным стихотворчеством, живет благодаря ему, потому что ничего другого в материальном мире у...
Мегатекст Асиновского называют «голосящими глыбами гранита», «сводом иероглифов», «дневником наблюдений за погодой», просветленным называнием и «перечислением предметов», «стремительным созерцанием», «диалогом души и тела», странным молитвословом и сборником псалмов, «верлибрами для пения», «новым Афанасием Фетом», «медитативным бормотанием» и т.п. Любая формулировка верна. Олег Асиновский живет каждодневным стихотворчеством, живет благодаря ему, потому что ничего другого в материальном мире у...
Поэзия Асиновского всегда была явлением немыслимым, дерзким, выходящим за пределы любых традиций и школ. Архаика в его подаче выглядела авангардом, молитва — каскадом метафор. Он — наиболее производительный из всех живущих ныне поэтов, но не из-за пристрастия к письму, а потому что написание стихов стало для него функцией существования, такой как дыхание или потребность в пище. Поначалу его игровые вещи сравнивали с Приговым — тот занимался комбинаторикой житейских образов, Асиновский —...
Поэзия Асиновского всегда была явлением немыслимым, дерзким, выходящим за пределы любых традиций и школ. Архаика в его подаче выглядела авангардом, молитва — каскадом метафор. Он — наиболее производительный из всех живущих ныне поэтов, но не из-за пристрастия к письму, а потому что написание стихов стало для него функцией существования, такой как дыхание или потребность в пище. Поначалу его игровые вещи сравнивали с Приговым — тот занимался комбинаторикой житейских образов, Асиновский —...