Скачать книги Анатолий Владимирович Рясов

«Прелюдия. Homo innatus» — второй роман Анатолия Рясова. Мрачно-абсурдная эстетика, пересекающаяся с художественным пространством театральных и концертных выступлений «Кафтана смеха». Сквозь внешние мрак и безысходность пробивается образ традиционного алхимического преображения личности…

«Пустырь» – третий роман Анатолия Рясова, написанный в традициях русской метафизической прозы. В центре сюжета – жизнь заброшенной деревни, повседневность которой оказывается нарушена появлением блаженного бродяги. Его близость к безумию и стоящая за ним тайна обусловливают взаимоотношения между другими символическими фигурами романа, среди которых – священник, кузнец, юродивый и учительница. В романе Анатолия Рясова такие философские категории, как «пустота», «трансгрессия», «гул языка»...

Что нового можно «услышать», если прислушиваться к звуку из пространства философии? Почему исследование проблем звука оказалось ограничено сферами науки и искусства, а чаще и вовсе не покидает территории техники? Эти вопросы стали отправными точками книги Анатолия Рясова, исследователя, сочетающего философский анализ с многолетней звукорежиссерской практикой и руководством музыкальными студиями киноконцерна «Мосфильм». Обращаясь к концепциям Мартина Хайдеггера, Жака Деррида, Жан-Люка Нанси и...

Привязана ли пьеса к необходимости постановки на сцене? Возможны ли сегодня пьесы, продолжающие путь «театра абсурда»? В сборнике Анатолия Рясова пьеса предстает не как эскиз сценической постановки, но как самостоятельное художественное высказывание — событие языка, реализующееся только на пересечении реплик героев и ремарок автора. Персонажами этих пьес могут быть люди, голоса, видеопроекция, даже отражения и пятна, но все они пытаются «во что бы то ни стало добраться до пределов драматургии».

«В молчании» — это повествование, главный герой которого безмолвствует на протяжении почти всего текста. Едва ли не единственное его занятие — вслушивание в гул моря, в котором раскрываются мир и начала языка. Но молчание внезапно проявляется как насыщенная эмоциями область мысли, а предельно нейтральный, «белый» стиль постепенно переходит в биографические воспоминания. Или, вернее, невозможность ясно вспомнить мать, детство, даже относительно недавние события. Повесть дополняют несколько...

Мрачно-абсурдная эстетика, пересекающаяся с художественным пространством театральных и концертных выступлений "Кафтана смеха". Сквозь внешние мрак и безысходность пробивается образ традиционного алхимического преображения личности.

На русский язык переведены все романы, большинство пьес, стихотворений и эссе Сэмюэля Беккета, но у нас практически не было оригинальных глубоких исследований его жизни и творчества, не говоря об отсутствии переводов работ о нем западных филологов, театроведов, философов. Это странно, ведь речь идет о ключевой фигуре модернизма, основоположнике театра абсурда и лауреате Нобелевской премии. Книга Анатолия Рясова прослеживает интеллектуальную историю Беккета как историю последовательного ухода...

В мире, где даже прошлое, не говоря уже о настоящем, постоянно ускользает и рассыпается, ретроспективное зрение больше не кажется единственным способом рассказать историю. Роман Анатолия Рясова написан в будущем времени и будто создается на глазах у читателя, делая его соучастником авторского замысла. Герой книги, провинциальный литератор Петя, отправляется на поезде в Москву, а уготованный ему путь проходит сквозь всю русскую литературу от Карамзина и Радищева до Набокова и Ерофеева....

В этой книге всего два героя: человек и язык. Они оказываются связаны не через разум и речь, а через безумие и письмо. Попытки дать определение слову проваливаются в гулкое молчание, а ироничные отсылки к опыту авангарда и истории лингвистики выводят на территорию философии языка. Анатолий Рясов - автор трёх романов, финалист Премии Андрея Белого (2013), основатель арт-проектов "Кафтан смеха" и "Шёпот". В новую книгу вошли эпистолярная повесть "Письмо языку" и поэтический цикл "Игоша", словно...

Монография представляет собой комплексное исследование генезиса и идеологической трансформации концепции «ливийского народовластия» в контексте «левой» политической традиции. Многоаспектный анализ официальной идеологии СНЛАД, в фундамент которой были заложены тезисы «третьей мировой теории» М. Каддафи, изучение реальных механизмов джамахирийской политической системы, а также выявление основных тенденций исторической трансформации спектра «левых взглядов» создают условия для всестороннего...

В мире, где даже прошлое, не говоря уже о настоящем, постоянно ускользает и рассыпается, ретроспективное зрение больше не кажется единственным способом рассказать историю. Роман Анатолия Рясова написан в будущем времени и будто создается на глазах у читателя, делая его соучастником авторского замысла. Герой книги, провинциальный литератор Петя, отправляется на поезде в Москву, а уготованный ему путь проходит сквозь всю русскую литературу от Карамзина и Радищева до Набокова и Ерофеева....

Книга Анатолия Рясова прослеживает интеллектуальную историю Беккета как историю последовательного ухода от «слова» — в начале плотного, «джойсовского», начиненного бесчисленными ассоциациями; в конце почти ничего не значащего, утратившего языковые и культурные связи, погружающегося в беспощадное и честное молчание.

В России по-прежнему остаются малоизвестными поэтические, прозаические и графические опыты Антонена Арто, во многом определившие эволюцию философии, литературы и театра второй половины ХХ века. Встречаясь с работами Арто, мы осознаем, что его путь не просто дополнение или коррекция существующих способов мышления, но принципиально новая, незнакомая манера писать, мыслить, жить. Эта книга предлагает с равной настороженностью отнестись и к попыткам представить Арто традиционалистом, и к идее...

Привязана ли пьеса к необходимости постановки на сцене? Возможны ли сегодня пьесы, продолжающие путь «театра абсурда»? В сборнике Анатолия Рясова пьеса предстает не как эскиз сценической постановки, но как самостоятельное художественное высказывание — событие языка, реализующееся только на пересечении реплик героев и ремарок автора. Персонажами этих пьес могут быть люди, голоса, видеопроекция, даже отражения и пятна, но все они пытаются «во что бы то ни стало добраться до пределов драматургии».