С закрытым ртом: Драматические тексты

«Прелюдия. Homo innatus» — второй роман Анатолия Рясова. Мрачно-абсурдная эстетика, пересекающаяся с художественным пространством театральных и концертных выступлений «Кафтана смеха». Сквозь внешние мрак и безысходность пробивается образ традиционного алхимического преображения личности…

«Пустырь» – третий роман Анатолия Рясова, написанный в традициях русской метафизической прозы. В центре сюжета – жизнь заброшенной деревни, повседневность которой оказывается нарушена появлением блаженного бродяги. Его близость к безумию и стоящая за ним тайна обусловливают взаимоотношения между другими символическими фигурами романа, среди которых – священник, кузнец, юродивый и учительница. В романе Анатолия Рясова такие философские категории, как «пустота», «трансгрессия», «гул языка»...

Что нового можно «услышать», если прислушиваться к звуку из пространства философии? Почему исследование проблем звука оказалось ограничено сферами науки и искусства, а чаще и вовсе не покидает территории техники? Эти вопросы стали отправными точками книги Анатолия Рясова, исследователя, сочетающего философский анализ с многолетней звукорежиссерской практикой и руководством музыкальными студиями киноконцерна «Мосфильм». Обращаясь к концепциям Мартина Хайдеггера, Жака Деррида, Жан-Люка Нанси и...

Привязана ли пьеса к необходимости постановки на сцене? Возможны ли сегодня пьесы, продолжающие путь «театра абсурда»? В сборнике Анатолия Рясова пьеса предстает не как эскиз сценической постановки, но как самостоятельное художественное высказывание — событие языка, реализующееся только на пересечении реплик героев и ремарок автора. Персонажами этих пьес могут быть люди, голоса, видеопроекция, даже отражения и пятна, но все они пытаются «во что бы то ни стало добраться до пределов драматургии».

«В молчании» — это повествование, главный герой которого безмолвствует на протяжении почти всего текста. Едва ли не единственное его занятие — вслушивание в гул моря, в котором раскрываются мир и начала языка. Но молчание внезапно проявляется как насыщенная эмоциями область мысли, а предельно нейтральный, «белый» стиль постепенно переходит в биографические воспоминания. Или, вернее, невозможность ясно вспомнить мать, детство, даже относительно недавние события. Повесть дополняют несколько...

Мрачно-абсурдная эстетика, пересекающаяся с художественным пространством театральных и концертных выступлений "Кафтана смеха". Сквозь внешние мрак и безысходность пробивается образ традиционного алхимического преображения личности.