Ностальгия. Провинциальная Россия

"Вам повезло! Вы держите в руках необыкновенную книгу редкого по нежности таланта писателя, журналиста, фотографа и художника. Всеволод Арсеньев — уни-кальное (это значит неповторимое) явление в отечественной словесности и светописи. Я не знаю никого другого, кто так пластично и мастерски сочетал бы текст и изображение, обнаруживая высокое мастерство и чистый взгляд на лю-дей и природу нашей большой страны. Он один из первых, кому удалось срастить в единый жанр слово и фото-графию, и лучший из тех, кому это удалось. Честность и откровенность собственной судьбы Арсеньева, его интерес к простым (т.е. хорошим) людям, понимание их уместной роли на земле отраже-ны в его фотографиях-картинах и очерках-рассказах о незамутненной жизни. Я счастлив, что этого человека чуть постарше себя могу назвать учите-лем. Так оно и есть. Лет сорок пять назад я открыл дверь отдела новостей той еще старой, настоящей «Комсомольской правды». За столом у окна сидел серьезный моло-дой человек в очках и, прищурившись от дыма, курил. Это был Всеволод Ми-хайлович Арсеньев. К тому времени, уйдя из своей геологии, он обрел имя и авторитет в журналистском сообществе. Доброжелательность и критичность он порой прикрывал некоторой не-долгой ворчливостью, которую позволял только в отношении тех, кто был дос-тоин его любви. Теперь, увы, он ворчит гораздо меньше чем прежде. — Значит, снимаешь, — буркнул он тогда, не поднимая головы, — покажи негативы. Я ждал приговора. Он, молча, не вынимая сигареты изо рта, смотрел на мои целлулоидные полоски. — Резко! — оценил мое творчество Арсеньев и отвернулся к окну. Потом он учил меня снимать и писать, я ездил с ним в командировки, жил в его доме, выпивал с его замечательными друзьями геологами, радовался его чудесной (тогда совсем маленькой) дочери Марине, прислушивался к его житейским советам, ловил на Селигере окуней его снастями (где нас некстати застал путч девяностого первого года), иногда придумывал названия к его рисункам и карикатурам и, восхищаясь, мечтал, чтобы хотя бы часть его творчества нашла себе место под обложкой издания, достойного Всеволода Арсеньева. Похоже, мы с тобой, читатель, дождались этого праздника."