«Есть люди, – писал Константин Паустовский, – без которых не
может существовать литература, хотя они сами пишут немного, а то и
совсем не пишут. Это люди – своего рода бродильные дрожжи, искри-
стый винный сок. Неважно – много ли они или мало написали. Важно,
что они жили и вокруг них кипела литературная жизнь своего времени,
а вся современная им история, вся жизнь страны преломлялась в их
деятельности. Важно то, что они определяли собой свое время. Таким
был Владимир Алексеевич Гиляровский – поэт, писатель, знаток России
и Москвы, человек большого сердца – чистейший образец талантли-
вого нашего народа».
Без Гиляровского трудно себе представить литературу конца XIX –
начала XX века: нет практически ни одной книги воспоминаний о литера-
турной жизни той поры, в которой имя «дяди Гиляя» не было бы упомянуто
с любовью. «Милый дядя Гиляй!» – в этих словах Антона Чехова выражена
искренняя любовь современников к Гиляровскому. Общительный и
веселый, полный сил и неукротимой энергии, он и других заставлял
гореть, увлекаться тем, что увлекало его. «С тобой и умирать некогда», –
говорил ему Чехов. Невероятное обаяние Гиляровского привлекало к
нему ярчайших людей своего времени. Он был душой многих собра-
ний и встреч, а двери его дома всегда были гостеприимно открыты:
Репин, Левитан, Куприн, Бунин, Шаляпин, Лев Толстой, Алексей Толстой,
Горький, Успенский, Мамин-Сибиряк, Брюсов, Маяковский и Есенин и
многие-многие другие часто бывали у него в гостях.
Гиляровский, по словам его друга писателя Николая Телешова,
в одно и то же время охотно дружил «с художниками, знаменитыми
и начинающими, писателями и актерами, пожарными, беговыми
наездниками, жокеями и клоунами из цирка, европейскими
знаменитостями и пропойцами Хитрова рынка, «бывшими людьми».
Воспоминания
«дяди Гиляя»
У него не было просто «знакомых», у него были только «приятели».
Всегда и со всеми он был на «ты». Не зная усталости, он вечно
куда-нибудь спешил, на ходу расточая экспромты, остроумные шутки,
тут же весело похлопывал по серебряной табакерке, с которой
никогда не расставался, предлагая всем окружающим, знакомым и не
знакомым, понюхать какого-то особенного табаку в небывалой смеси,
известной только ему одному».
«Гиляровский был знаком решительно со всеми предержащими
властями, все его знали, и всех знал он; не было такого места, куда
бы он не сунул своего носа, и он держал себя запанибрата со всеми,
начиная с графов и князей и кончая последним дворником и городовым.
Он всюду имел пропуск, бывал там, где не могли бывать другие, во
всех театрах был своим человеком, не платил за проезд по железной
дороге и так далее. Он был принят и в чопорном Английском клубе, и
в самых отвратительных трущобах Хитрова рынка. Когда воры украли
у меня шубу, то я прежде всего обратился к нему, и он поводил меня
по таким местам, где могли жить разве только одни душегубы и раз-
бойники», – вспоминал Михаил Чехов.
Гиляровский дорог литературе как яркий бытописатель старой
Москвы, одинаково хорошо знавший жизнь дворцов и трущоб. В авто-
биографическую «повесть бродяжной жизни» – «Мои скитания» – писа-
тель вложил самого себя, рассказав о человеке, много повидавшем на
своем веку, ведь уже к тридцати годам он успел побывать и бурлаком,
и крючником, и рабочим, и табунщиком, и солдатом, и актером, и
«королем репортажа». Активный свидетель событий своего времени,
Гиляровский не ограничивается простым повествованием о себе: он
много рассказывает о своих современниках – о «людях театра» и «тру-
щобных людях», о москвичах и провинциалах, о своих многочисленных
друзьях и знакомых. У каждого из них своя судьба, и узнать о ней
невероятно интересно.
