У-мир-рай

Стас — сын известного хирурга — живет ни в чем не зная отказа. Обучение в медицинском ВУЗ-е прошло на фоне кутежа и праздношатания в компании таких же баловней судьбы. Во время учебы Стас не задумывался об уготовленной ему судьбе медика, но подойдя к рубежу между общим курсом и интернатурой, он начинает сомневаться в правильности выбранного дела. Получив диплом, он решает отдохнуть от всего и съездить в Чикаго в гости к девушке, с которой ведет длительную романтическую переписку. Для отца,...

Книга для начинающих журналистов, руководителей детских и молодёжных студий журналистики, а также всем, кто хочет узнать больше о телевидении и производстве программ.

Perhaps this book seems to consist of scattered stories. A boy dreaming of the sea; a man burning with jealousy; the businessman-loser, wishing to settle scores with a life; things that can talk.Love, passion, unexpected, sometimes on the edge of fantasy, detective plot twists… But only turning the last page, you will understand: the author’s ability not only to observe life, but also to notice the most interesting in it, combines these fragments of being into a single picture of the world.

«Любовное домино» — роман о жизни трех семейных пар: словенцев, итальянцев и русских на Адриатическом побережье. Парадоксальная цепь человеческих связей, замешанная на любви, страсти, ревности, мистике, криминале, о поиске себя и смысла жизни.

Мифический Жнец, старуха с косой, гниющие зомби или просто увядший цветок – у смерти много лиц, но ее настоящий лик никому из живых неведом. Смерть – Великое Неизведанное. Смерть – Великое Неизбежное. И как все незнакомое, но грядущее – смерть пугает. В этой антологии собраны рассказы и повести о смерти и мертвецах. От самых экзотических (хоррор-вестерн от Максима Кабира, самурайский эпос Дмитрия Костюкевича) до простых, каждому понятных и близких (истории Алексея Шолохова и Майка Гелприна). И...

Новейшая история града Глупова. «Столица смиренного здравомыслия» меняла множество названий, чередовала градоначальников, персеков и губернаторов, один за другим рушились социальные устои, но главное оставалось неизменным. «Вертикаль власти, где снизу кукиш, а сверху фига — вот непоколебимый стержень жизни, дарованный глуповцам издревле. Мы властям дулю с маком, они нам — шиш с маслом. Покуда мы так и будем друг перед другом дурковать, дотоле и цвесть нашим топям, благоухать трясинам».